1. И было по возвращении года со времени выхода царей, и послал Давид Йоава, и рабов своих с ним, и весь Израиль, и разорили они сынов Амона, и осадили они Рабу, а Давид сидит в Иерусалиме.

   Давид возобновил военные действия против Амона лишь через год, считая с того момента, когда войска арамейских царей собрались возле города Мейдвы, как об этом рассказывалось в предыдущей главе. Необычное выражение «по возвращении года» хорошо объясняет «Мецудат Давид», который пишет, что в то время Солнце вернулось на ту же самую высоту, на которой оно находилось во время сбора арамейских царей возле Мейдвы. Комментаторы раскрывают причину, по которой Давид отложил на год окончательный разгром Амона. Оказывается, что в описываемый здесь исторический период цари начинали войны по истечении сезона дождей (который длится с ноября по апрель включительно), когда на полях всходят злаки, а в садах созревают плоды, которые служат пищей лошадям и воинам. Из этого следует, что армия Давида под командованием Йоава отправилась воевать с Амоном в мае месяце.

   Как здесь сказано, Давид отправил вместе с Йоавом «рабов своих», то есть, свою регулярную армию, а также «весь Израиль», то есть, призванных в армию военнообязанных мужчин, собранных из всего Израиля. Эта армия вторглась на территорию царства Амона и «разорила» его, то есть, уничтожила посевы и разрушила небольшие города, после чего осадила Рабу. Раба – это короткое название города Рабат Бней Амон, столицы царства Амона. О его местонахождении – см. комментарий к предложению №2 предыдущей главы.

   В заключительной части нашего предложения говорится о том, что Давид не пошел воевать с Амоном во главе своей армии, а предпочел остаться в Иерусалиме, вероятно, из-за того, что посчитал, что разгром Амона не представит для Йоава особой сложности.

   Мальбим пишет, что решение Давида не участвовать в войне с Амоном было ошибочным, и описанные ниже события явились наказанием за него Давиду. По мнению Мальбима, в нашем предложении содержится скрытый укор Давиду за то, что он предпочел остаться в тылу. Так, можно было бы предположить, что Давид остался в Иерусалиме из-за того, что он был обессилен после войны с коалицией арамейских царей, о которой рассказывалось в предыдущей главе (предложения №15-18), но здесь говорится о том, что Давид пошел войной против Амона через год после тех событий. Можно было бы предположить, что Давид отказался от участия в походе из-за того, что он начался зимой, то есть в холод и в дождь, но здесь сказано, что Давид отправил свою армию в поход через год после того как арамейские цари начали против него военные действия, а военные действия тогда было принято начинать в конце весны или в начале лета. Можно было бы сказать, что на сей раз это была не большая война, а ограниченная военная операция, но здесь сказано о том, что в поход против Амона отправилась как регулярная армия, так и ополчение, собранное из всего Израиля, и ограниченной военной операцией такой поход назвать никак невозможно. Можно было бы сказать, что эта война была легкой и скоротечной, но здесь сказано, что войско под командованием Йоава осадило Рабат Бней Амон, то есть, завязло в царстве Амона на довольно продолжительное время. Принимая во внимание все вышесказанное, заключительную часть нашего предложения следует читать, как «но, несмотря на все это, Давид сидит в Иерусалиме».

2. И было тем вечером, и встал Давид с ложа своего, и прохаживался по крыше царского дома, и увидел женщину купающуюся с крыши, а женщина эта хороша видом очень.

   Понятие «в вечернее время» в ТАНАХе обычно обозначается словосочетанием «лээт эрэв» (לעת ערב), но в нашем предложении присутствует совершенно уникальное словосочетание «лээт хаэрэв» (добавлен определенный артикль «ха-»), и это говорит о том, что в данном случае идет речь об определенном вечере. Поэтому это словосочетание переведено здесь, как «тем вечером». О каком же вечере здесь идет речь? Это либо тот вечер, в который произошли описанные ниже события, либо вечер того дня, когда Давид отправил Йоава и свою армию на войну с Амоном.

   То, что Давид вечером встал с ложа своего, говорит о том, что он имел обыкновение спать после обеда, так же, как это любил делать Иш Бошет (см. главу 4, предложение №5). В Вавилонском и Иерусалимском Талмудах содержатся сведения о том, что Давид ночью любил бодрствовать, поэтому он шел спать после обеда и просыпался вечером. В трактате Санхедрин (107, а) Вавилонского Талмуда вообще сказано о том, что Давид превратил ночной сон в дневной. А Мальбим на основании Иерусалимского Талмуда и мидрашей пишет, что после того как Давид ел в одиночестве, он долго не спал и просыпался еще днем. Но после того как он устраивал царскую трапезу, которая отличалась обилием различных блюд, он просыпался только вечером. И то, что Давид встал со своего ложа только вечером, по мнению Мальбима, говорит о том, что до этого он устроил царскую трапезу. Таким образом, сказанное здесь тоже характеризует не с лучшей стороны Давида, который устроил себе царскую трапезу, а затем завалился до вечера спать, в то время как его армия вела войну с вражеским государством.

   Проснувшись, Давид не бросился заниматься государственными делами, а решил совершить вечерний моцион, прогуливаясь по крыше своего дворца, которая, как было принято и по сей день на Ближнем Востоке, была плоской и использовалась для различных нужд проживавшими во дворце жильцами. Такое поведение тоже ставится в укор Давиду, и если бы он вел себя по-другому, то не увидел бы ту женщину, о которой рассказывается в конце нашего предложения. Мальбим пишет, что, начав вести себя плохо, Давид продолжал в том же духе, и, увидев эту женщину, не отвернулся, а начал ее внимательно рассматривать, что с крыши сделать было довольно трудно, и Давиду пришлось для этого как следует напрячь свое зрение.

   Из того, что будет сказано в предложении №4, выяснится, что эта женщина не просто купалась, а у себя во дворе окуналась в специальный бассейн, который называется «миква», для того чтобы, по окончании месячных, снять с себя ритуальную нечистоту. Вместе с этим, в Вавилонском Талмуде (Санхедрин 107, а) приведена легенда, где говорится о том, что эта женщина, как принято перед окунанием в микву, мыла голову за ширмой. В этот момент к Давиду явился Сатан в образе птицы, выпустил стрелу, которая разнесла ширму в щепки, и Давид увидел эту женщину. Из этого следует, что Давид не увидел эту женщину обнаженной, так как она мыла голову, а не окуналась в микву.

3. И послал Давид, и потребовал о женщине, и сказал: «Ведь это Бат-Шева, дочь Элиама, жена Урии Хеттянина».

   Здесь говорится о том, что Давид послал своего человека, потребовав, чтобы тот разузнал все об этой женщине: как ее зовут, из какой она семьи, замужем она или свободна и т.д. Вместе с этим, совершенно непонятно, кто сказал слова, приведенные в этом предложении. Их мог сказать либо посланный Давидом человек, либо это мог быть сам Давид, после того как осмыслил полученные им сведения. Если их сказал Давид, то из его слов следует, что он слышал об этой женщине ранее.

   Имя Бат-Шева (בת-שבע) дословно переводится как «дочь семи», и оно может означать «седьмая дочь», «дочь, родившаяся в седьмой день (т.е. в субботу)», «родившаяся семимесячной», либо «дочь клятвы». Следует заметить, что в Первой Книге Хроник (3, 5) Бат-Шева названа Бат-Шуа. Такое же имя когда-то носила жена Йехуды (см. Берешит 38, 12), и оно может означать либо «дочь спасения», либо «дочь щедрого».

   Отца Бат-Шевы звали Элиам, а в Первой Книге Хроник (3, 5) он назван Амиэль. Это имя уже встречалось выше (см. главу 9, предложение №4), и поэтому часть комментаторов утверждают, что Мефивошет скрывался в Ло Двире в доме родного брата Бат-Шевы Махира. Вместе с этим, в Вавилонском Талмуде (Санхедрин 69, б) говорится о том, что Элиам был сыном Ахитофеля, который, как будет описано ниже, был одним из самых мудрых советников Давида.

   Урия Хеттянин был одним из лучших воинов Давида, и его имя Урия (אוריה) означает «Бог – мой свет» или «Бог – моя свеча». Это имя было довольно распространенным во времена, о которых рассказывается в ТАНАХе, и неоднократно встречается в различных его книгах.

   В Первой Книге Шмуэля (26, 6) вскользь упоминалось о человеке, которого звали Ахимелех Хеттянин, и часть комментаторов утверждают, что Урия и Ахимелех – это один и тот же человек. В любом случае, Урия мог получить прозвище Хеттянин либо из-за того, что он был принявшим иудаизм хеттом, либо он был потомком хетта, принявшего иудаизм, либо из-за того, что некоторое время проживал рядом с представителями этого народа. Следует заметить, что современные исследователи ТАНАХа склоняются к первой версии и говорят о том, что имя Урия – это переделанное на еврейский лад хеттское имя Эора, которое означает «правитель» или «господин». Так как народ йевуси, проживавший в Иерусалиме до его завоевания Давидом, был родственным хеттам, эти исследователи предполагают, что Урия был потомком царей йевуси, который принял иудаизм и перешел на сторону евреев.

   Следует заметить, что незамужние женщины в ТАНАХе обычно называются по имени-отчеству, а замужние – по имени их мужа. Здесь же Бат-Шева названа как по имени-отчеству, так и по имени мужа, что, по мнению «Даат Микра» указывает на ее знатное происхождение.

   Мальбим в своем комментарии немного забегает вперед и приводит мнение Абарбанэля, который говорит о том, что в эпизоде, связанном с Бат-Шевой, Давид совершил пять очень тяжелых грехов. Во-первых, он совершил грех прелюбодеяния с замужней женщиной, то есть нарушил одну из Десяти Заповедей. Во-вторых, после этого Давид сделал все от него зависящее, чтобы Урия совокупился со своей супругой, в результате чего пребывал бы в убеждении, что родившийся у Бат-Шевы ребенок приходится ему сыном. Это в дальнейшем могло привести к греху кровосмешения, если бы ребенок Бат-Шевы, повзрослев, взял в жены одну из дочерей Давида. В-третьих, Давид отправил Урию выполнять невыполнимое боевое задание, то есть, послал его на верную смерть, хотя он мог послать его в длительную командировку, пока его жена тайно не разрешится от бремени и не отдаст ребенка на воспитание приемным родителям. В-четвертых, в ходе выполнения этого боевого задания вместе с Урией полегло множество отборных воинов Давида, то есть людей, никоим образом не связанных ни с Урией, ни с Бат-Шевой, и Давид, если он так уж хотел смерти Урии, должен был не подстраивать бойню, а просто послать к Урие наемного убийцу. В-пятых, сразу же после смерти Урии на поле боя Давид поселил Бат-Шеву в своем доме, то есть, сделал ее своей женой. По мнению Абарбанэля, за все эти грехи Давид был наказан, но прощен Богом после своего чистосердечного раскаяния.

   Мальбим с мнением Абарбанэля категорически не согласен, и своему несогласию он приводит следующую аргументацию. По закону Торы, замужняя женщина, совершившая грех прелюбодеяния, навечно запрещена своему любовнику (а также своему мужу), а Давид женился на Бат-Шеве и не развелся с ней после своего раскаяния. Кроме этого, как будет рассказано ниже, Давид постился и молился за то, чтобы родившийся у Бат-Шевы ребенок выжил, а ведь он, по мнению Абарбанэля, был бастардом, который самим своим существованием оскверняет Имя Бога. Более того, совершенно непонятно, как Бог мог сделать ребенка этой женщины следующим еврейским царем, имя которого прославилось среди всех живущих в то время народов. Из всего вышесказанного Мальбим делает вывод, что Абарбанэль неправ. На самом деле, руководствуясь сухой буквой закона, Бат-Шева не совершила грех прелюбодеяния, уединившись с Давидом, так как во времена Давида было принято, что все уходившие на войну воины писали своим женам разводные письма, так называемые геты. Причиной такого обычая являлось то, что очень часто убитых в ходе сражения воинов хоронили очень спешно, не составляя поименный список павших, тем более никаких списков не составлялось в том случае, если еврейская армия терпела поражение, и павших воинов хоронили могильщики неприятеля. В силу этих обстоятельств очень часто не вернувшиеся с войны мужчины считались не убитыми, а пропавшими без вести, что обрекало их жен на многолетнее тщетное ожидание без всякой надежды создать новую семью. Для того чтобы этого не случалось, Верховный еврейский суд во главе с Давидом постановил, что каждый, кто собирался участвовать в военных действиях, перед тем, как отправиться в поход, должен был написать своей жене разводное письмо. Это разводное письмо могло быть окончательным или условным, но в любом случае оно спасало Давида и Бат-Шеву от греха прелюбодеяния.

   Мальбим пишет, что сказанное в нашем предложении подтверждает то, о чем было сказано выше. Так, здесь говорится о том, что Давид послал своего слугу выяснить, замужем ли увиденная им женщина, или она свободна. Слуга вернулся и сообщил, что это Бат-Шева, дочь Элиама, жена Урии Хеттянина, из чего Давид сделал вывод, что Бат-Шева в данное время свободна. С одной стороны, это следовало из того, что она была женой ушедшего на войну воина, который перед своим уходом обязан был дать ей разводное письмо. А с другой стороны, она была дочерью Элиама, то есть, внучкой Ахитофеля, одного из самых мудрых советников Давида, который наверняка принимал участие в разработке закона относительно разводных писем, и который наверняка проследил за тем, чтобы его внучка получила от своего мужа разводное письмо, как полагается. Поэтому, если Урия перед своим уходом дал Бат-Шеве окончательное разводное письмо, в данное время она считалась окончательно разведенной (благополучно вернувшийся с войны воин, который вручил своей жене разводное письмо такого типа, после своего возвращения должен был сочетаться с ней браком еще раз). Но даже если переданное Бат-Шеве разводное письмо было условным, оно имело ретроактивную силу, то есть, если воин с войны не возвращался, его жена считалась разведенной с той даты, которая указывалась в этом письме, то есть со дня его ухода.  По-другому сделать нельзя было, так как, если бы женщина считалась разведенной, начиная со дня окончания военных действий, получилось бы, что ее муж с ней развелся, будучи уже умершим, и такое письмо не имело бы юридической силы. Так что, если Урия вручил Бат-Шеве разводное письмо условного типа, следует сказать, что Давид намеревался по окончании войны отправить его куда-то далеко и на продолжительное время, с тем, чтобы его разводное письмо вступило в силу, начиная с того дня, когда он вручил его Бат-Шеве.

4. И послал Давид посланников, и взяли они ее, и пришла она к нему, и лег он с ней, а она освящается от нечистоты своей, и вернулась она в дом свой.

   «Даат Микра» пишет, что слова «и взяли они ее» указывают на то, что Бат-Шева была приведена во дворец Давида против своей воли. Это следует из того, что начало нашего предложения очень похоже на то, что в Торе (Берешит 20, 2) сказано о Саре, когда ее отобрали у ее мужа Авраама: «…и послал Авимелех, царь Грара, и взял Сару».

   Несмотря на то, что об этом уже говорилось в предложении №2, здесь еще раз упоминается о том, что Бат-Шева только что окунулась в микву для того, чтобы очиститься от ритуальной нечистоты, связанной с месячными. По мнению Мальбима, этот повтор подчеркивает, что Давид решил уединиться с Бат-Шевой только после того как увидел, что она чиста, и совокупление с ней не будет являться грехом совокупления с нечистой женщиной. Мальбим пишет, что это тоже говорит о том, что Давид не совершил грех прелюбодеяния с замужней женщиной, так как этот грех является одним их самых тяжких, и если бы Давид намеревался совершить его, то на то, что эта замужняя женщина нечиста, он бы не обращал никакого внимания.

   В Вавилонском Талмуде (Нида 32, б) сказано, что самое благоприятное время для зачатия – это либо непосредственно перед началом месячных, либо непосредственно после окунания в микву после их завершения (обычно женщина окунается в микву через 12 дней после начала месячных). Поэтому, по мнению «Даат Микра», еще одно упоминание об окунании в микву подчеркивает, что в ту ночь было наиболее благоприятное время для зачатия ребенка.

   Из слов пророка Натана, которые будут приведены в главе 12, предложении №12, следует, что все, что описано в нашем предложении, было сделано тайно. А из того, что наше предложение изобилует следующими один за другим глаголами, следует, что все описанное в нашем предложении произошло очень быстро.

5. И забеременела женщина эта, и послала, и рассказала Давиду, и сказала: «Беременна я».

   Мальбим в своем комментарии приводит сказанное в Зохаре, где говорится о том, что Урия отправился на войну 7-го Сивана, а Бат-Шева забеременела от Давида 24-го Элуля, то есть, через два с половиной месяца. В такой ситуации у Бат-Шевы не было никаких сомнений в том, что отцом ее будущего ребенка является Давид. Она осознавала также, что и у ее мужа Урии, после его возвращения, не будет ни малейшего сомнения в том, что ребенок Бат-Шевы был зачат не от него. Поэтому она решила обратиться за помощью к Давиду и послала ему записку, в которой были два слова: «Беременна я».

6. И послал Давид Йоаву: «Пришли ко мне Урию Хеттянина», и послал Йоав Урию к Давиду.

   Узнав о беременности Бат-Шевы, Давид тут же послал Йоаву срочную депешу, в которой потребовал немедленно прислать к нему мужа Бат-Шевы Урию. Замысел Давида заключался в том, что, прибыв в Иерусалим, Урия наверняка посетит не только вызвавшего его царя, но и свою супругу, после чего будет считать, что Бат-Шева зачала от него. Из этого следует, что в то время Давид совершенно не собирался брать Бат-Шеву в жены, ему нужно было лишь замести следы своего прегрешения.

   Мальбим пишет, что Абарбанэль неправ в том, что этот поступок Давида мог в будущем привести к греху кровосмешения, если бы повзрослевший сын Давида, считающий себя сыном Урии, женился на одной из дочерей Давида, не зная, что она приходится ему сестрой (см. комментарий к предложению №3). По мнению Мальбима, этого не могло произойти по той простой причине, что Давид знал о том, что ребенок Бат-Шевы приходится ему сыном, и сообщил бы ему об этом, когда тот повзрослеет, после чего вопрос о его женитьбе на одной из дочерей Давида отпал бы сам собой.

   Мальбим также обращает внимание на то, что появление Урии в Иерусалиме должно было повлечь за собой определенные проблемы с разводным письмом, в том случае, если оно было условного типа (см. комментарий к предложению №3). Если Урия перед уходом на фронт вручил Бат-Шеве окончательное разводное письмо, то никаких проблем в случае его возвращения не возникало, так как Бат-Шева оставалась с ним разведенной до тех пор, пока он еще раз на ней не женится. Но если это разводное письмо было условным, то оно становилось недействительным в тот момент, когда Урия появился в своем доме. В таком случае получается, что Давид преднамеренно пошел на то, чтобы данное Урией разводное письмо оказалось аннулированным, и чтобы ретроактивным образом вышло так, что Давид совершил грех прелюбодеяния с замужней женщиной. Мальбим пишет, что Давид пошел на это, так как у него не было другого выбора. Если бы он не скрыл того, что он овладел Бат-Шевой, это неминуемо привело бы к восстанию против него его армии, воинам которой совершенно не пришлось бы по вкусу то, что, пока они воюют с вражеской армией, оставшийся в тылу царь оплодотворяет их жен. Кроме этого, не следует забывать о том, что Бат-Шева приходилась внучкой советнику Давида Ахитофелю, который бы возненавидел Давида за то, что тот насильно овладел его внучкой, после чего к восстанию армии против Давида присоединилось бы его ближайшее окружение. Мальбим замечает, что Ахитофель действительно возненавидел Давида из-за случая с Бат-Шевой, и поэтому впоследствии принял сторону восставшего против него его сына Авшалома. Бат-Шева не могла также тайно родить, так как не смогла бы скрыть свою беременность от своих родственников и прислуги. Поэтому у Давида не оставалось другого выхода, кроме возврата Урии в Иерусалим со всеми вытекающими из этого последствиями относительно разводного письма и греха прелюбодеяния с замужней женщиной. Вместе с этим, не следует забывать о том, что все эти проблемы возникли лишь вследствие беременности Бат-Шевы, и если бы ее не случилось, то все бы произошло так, как изначально задумывалось Давидом (см. комментарий к предложению №3).

7. И пришел Урия к нему, и спросил Давид о благополучии Йоава, и о благополучии народа, и о благополучии войны.

   «Благополучие народа» – это благополучие воинов, участвовавших в войне с Амоном, а «благополучие войны» – это состояние военных действий. Таким образом, Давид справился у прибывшего к нему Урии о том, как обстоят дела на фронте, чтобы Урия решил, что из-за этого он был вызван Давидом.

   Следует заметить, что Книга Шмуэля не приводит ответ Урии, так как на самом деле то, что он ответил, не имело совершенно никакого значения.

8. И сказал Давид Урие: «Спустись в дом твой и омой ноги твои», и вышел Урия из дома царя, и вышло за ним царское приношение.

   Давид здесь использует глагол «спустись», так как царский дворец Давида стоял на вершине холма, и дом Урии был ниже его по склону. Кроме этого, следует заметить, что в слово «дом» в ТАНАХе нередко означает «жена» (например, «дом Яакова» означает всех четырех его жен), и в соответствии с этим Давид здесь намекает Урие, чтобы он сейчас же отправлялся к Бат-Шеве.

   Фраза «омой ноги свои», по мнению «Мецудат Давид», является эвфемизмом, служащим для обозначения полового акта, но остальные комментаторы предпочитают понимать ее согласно ее прямому значению. Мальбим по этому поводу пишет, что Урия явился к Давиду прямо с дороги, с покрытыми пылью ногами, и поэтому Давид сказал ему, что он может идти домой и привести себя в порядок.

   В заключительной части нашего предложения сказано, что, вслед за тем, как Урия покинул царский дворец, дворец покинуло также «царское приношение». Царское приношение – это еда с царского стола, и Давид послал ее в дом Урии в знак своего расположения и для того, чтобы он, вкусно поев и вернув себе силы, занялся с Бат-Шевой тем, для чего на самом деле вызвал его в столицу Давид. Ральбаг предлагает этому альтернативное объяснение и говорит о том, что это мог быть человек с факелом, который должен был освещать Урие дорогу до его дома. Следует заметить, что это объяснение плохо согласуется с тем, о чем будет рассказано ниже.

   Мальбим пишет, что в нашем предложении содержится опровержение Абарбанэля, утверждающего, что Давид согрешил, отправив безвинного Урию на верную смерть (см. комментарий к предложению №3). На самом деле, Урия подлежал смертной казни не по одной, а по целым трем причинам. Во-первых, ниже будет рассказано, что Урия к себе домой не пошел, несмотря на недвусмысленный приказ Давида, а Давид ему велел, чтобы он шел домой и омыл свои ноги, не отдав ему никаких указаний относительно его дальнейших действий. Из этого, по мнению Мальбима, следует вывод, что Давид хотел, чтобы Урия не возвращался на фронт, а оставался в своем доме в Иерусалиме. Но Урия его ослушался, и не только не появился в своем доме, но и вернулся в расположение своего отряда, чем заслужил смертную казнь, как поступивший наперекор царской воле. Во-вторых, Давид послал Урие еду со своего стола, что в то время являлось знаком величайшей царской милости, но эта еда осталась нетронутой, так как Урия в своем доме не появился. Таким образом, он выказал пренебрежение царской милостью и унизил царя, что тоже обычно карается смертной казнью.

9. И лег Урия у входа в дом царя со всеми рабами господина своего, и не спустился в дом свой.

   Здесь слово «рабы» означает не рабов и не придворных, а стражников, несших охрану царского дворца. Самым важным постом, с точки зрения охраны, был вход в царский дворец, поэтому стражники отдыхали неподалеку, и Урия предпочел провести ночь не со своей женой, а с этими стражниками. По всей видимости, Урия заночевал на одной из кроватей, стоявших в караульном помещении.

   Мальбим пишет, что, оставшись в эту ночь в окружении стражников, Урия опозорил перед ними царя, рассказав им о том, что Давид велел ему идти домой, но он решил вернуться в войско, а еду, которую отправили в дом Урии, стражники видели своими глазами. Этим Урия еще раз заслужил быть подвергнутым смертной казни.

10. И рассказали Давиду, говоря: «Не спустился Урия к дому его», и сказал Давид Урие: «Ведь с дороги ты пришел, почему не спустился ты к дому своему?».

    Мальбим пишет, что Давид не хотел показывать Урие свой гнев из-за того, что тот нарушил его веление, так как подозревал, что Урие стало известно о том, что произошло с Бат-Шевой. Поэтому он решил осторожно разведать причину, по которой Урия не ушел к себе домой. Давид сказал Урие: «Ведь с дороги ты пришел…», что, по мнению Мальбима, означает «Тебе следует посетить свою жену, которую ты давно не видел», а по мнению «Мецудат Давид» - «Ты устал с дороги, и тебе нужен отдых…».

11. И сказал Урия Давиду: «Ковчег, и Израиль, и Йехуда, живут в шалашах, а господин мой Йоав и рабы господина моего в поле стоят, а я приду к дому моему есть, и пить, и лежать с женой моей?! Жизнью твоей и жизнью души твоей, если сделаю я дело это!».

    Другими словами, Урия ответил Давиду, что он не может наслаждаться прелестями семейной жизни в то время, когда его соратники терпят лишения на войне с врагом.

    Урия сказал Давиду о том, что Ковчег Завета в то время находился на территории царства Амона в военном лагере евреев, и это являлось одной из причин его отказа посетить свой дом. И действительно, в Вавилонском Талмуде (Эрувин 63, б) сказано, что все время, пока Ковчег Завета и Божественное Присутствие находятся не в положенном им месте, евреям нельзя иметь отношения со своими женами. Но, вместе с этим, все без исключения комментаторы сходятся во мнениях о том, что сказанное в Талмуде к нашему случаю не относится, так как после пленения Ковчега плиштим (см. Первую Книгу Шмуэля 4, 3-11), евреи Ковчег на войну больше не брали. Они брали с собой походный Ковчег, в котором содержались обломки Первых Скрижалей Завета, которые разбил Моше после того, как евреи совершили грех Золотого Тельца, а также эфод и Урим и Тумим.

    Урия также говорит о том, что часть еврейского войска живет в шалашах, а другая его часть, включая военачальника Йоава, лишена даже шалашей и стоит лагерем в поле возле стен Рабат Бней Амона. При этом Урия разделяет колено Йехуды и весь остальной Израиль, что, по мнению «Даат Микра», говорит о том, что колено Йехуды стояло лагерем отдельно от всего остального Израиля.

    Присутствующее в оригинальном тексте слово «сукот» (סכות) большинство комментаторов понимают как «шалаши», в соответствии с прямым значением этого слова. Вместе с этим, «Даат Микра» предлагает версию, что здесь идет речь о городе Сукот. Этот город упоминается в Торе (Берешит 33, 17) и в Книге Йехошуа (14, 27), как один из городов надела колена Гада. Сукот в настоящее время представляет собой курган Тель Дир-Алла (32°11'47.70"N, 35°37'15.64"E), и находится в 5 км. восточней реки Иордан и в 1.5 км. северней ручья Ябок:

    

    Следует заметить, что через Сукот проходит древняя дорога, ведущая в Рабат Бней Амон. В соответствии с этим предположением, Йоав использовал район города Сукот в качестве базового лагеря для своей армии, и оттуда выходил для того, чтобы сражаться с армией Амона.

    Мальбим, на основании сказанного в Вавилонском Талмуде (Шабат 56, а), пишет, что, назвав Йоава своим господином, Урия заслужил смертную казнь за бунт против царя. Этим он дал понять Давиду, что подчиняется в первую очередь не ему, а Йоаву, и таким образом взбунтовался. Вместо этого он должен был сказать: «…а раб твой Йоав и рабы господина моего…».

    Слова «Жизнью твоей и жизнью души твоей…» являются формулировкой клятвы. То есть, в заключительной части нашего предложения Урия клянется жизнью Давида в том, что не войдет в свой дом, пока его фронтовые товарищи терпят лишения в ходе военных действий.

12. И сказал Давид Урие: «Живи здесь и сегодня, а завтра отошлю я тебя», и жил Урия в Иерусалиме в тот день и назавтра.

    Из того, что здесь сказано «и сегодня» следует, что вышеприведенный разговор Давида с Урией произошел на следующий день после того, как Урия прибыл к Давиду, а затем переночевал вместе с дворцовыми стражниками.

    Мальбим пишет, что Давид, чтобы склонить Урию все-таки посетить Бат-Шеву, попытался применить другую тактику. Он сказал Урие, чтобы тот оставался в Иерусалиме до завтра, а затем Давид отошлет его обратно в войско. Давид подумал, что, может быть, Урия остался ночевать на входе в его дворец для того, чтобы Давид отправил его назад в армию, и после того, как Давид пообещал на следующий день это сделать, у Урии вдруг появилось свободное время, чтобы до своего ухода все-таки пообщаться с Бат-Шевой.

13. И позвал его Давид, и ел он перед ним, и пил он, и напоил он его, и вышел он вечером лечь на ложе его с рабами господина его, а к дому своему не спустился он.

    После этого Давид пригласил Урию принять участие в царской трапезе, в ходе которой напоил Урию в надежде на то, что под влиянием алкогольного опьянения он все-таки посетит свой дом и совокупится со своей супругой. Но все старания Давида оказались тщетными, и пьяный Урия покинул дворец Давида лишь для того, чтобы опять заночевать вместе со стражниками.

    «Даат Микра» пишет, что, вероятно, усилия, предпринятые Давидом для того, чтобы склонить Урию посетить Бат-Шеву, привели к тому, что Урия заподозрил, что Давид все это делает неспроста. Либо до его ушей дошли слухи о слугах, которых Давид посылал к Бат-Шеве, а Бат-Шева посылала к Давиду, и он решил сделать все от него зависящее, чтобы старания Давида замести следы не увенчались успехом.

14. И было утром, и написал Давид книгу к Йоаву, и послал в руке Урии.

    Книга в те времена выглядела не так, как в настоящее время. Она представляла собой свиток, и здесь слово «книга» означает письмо, свернутое в виде свитка и запечатанное царской печатью. Это письмо Давид написал следующим утром, после чего вручил его Урие, прежде чем отправить его к Йоаву.

15. И написал он в книге, говоря: «Поставьте Урию против сильного фронта, и вернитесь за спиной его, и будет покалечен он, и умрет».

    По всей видимости, в письме, которое Давид передал Йоаву через Урию, содержались различные указания относительно военных действий, и среди них было распоряжение, которое приведено в нашем предложении.

    Давид велел Йоаву сделать так, чтобы Урия оказался в самом опасном месте сражения, там, где идет самая кровопролитная битва. В ее разгар Йоав должен был скомандовать отступление, но сделать так, чтобы Урия этого не заметил и остался один против многочисленного врага, что должно было привести к его гибели от рук неприятеля.

    Мальбим в своем комментарии отвечает Абарбанэлю, который говорит, что Давид согрешил, сделав так, что вместе с Урией погибло много других воинов (см. комментарий к предложению №3). Мальбим пишет, что Абарбанэль неправ, так как в любой битве есть самое опасное место, и тот, кому пришлось там сражаться, обычно не выживает. Так что в ходе сражения в этом месте обязательно должны были погибнуть еврейские воины, и Давид лишь сделал так, чтобы среди этих воинов оказался и Урия. А то, что Йоав должен был отступить, оставив Урию сражаться с врагом в одиночестве, Мальбим предлагает понимать, как довольно необычный способ смертной казни за те прегрешения Урии перед Давидом, о которых говорилось выше в комментарии. Против такого понимания могут возникнуть возражения, связанные с тем, что Давид должен был судить Урию открытым судом, а не посылать на верную смерть, как он сделал. На эти возражения Мальбим отвечает, что Давид просто был вынужден поступить таким образом, так как должен был срочно жениться на Бат-Шеве для того, чтобы избежать армейского восстания (см. комментарий к предложению №6), но оно неминуемо бы последовало, если бы Давид женился на Бат-Шеве сразу же после того, как казнил ее мужа.

16. И было при охране Йоавом города этого, и отдал он Урию в место, в котором знал он, что воины там.

    Как было сказано в предложении №1, Йоав осадил столицу Амона, город Рабат Бней Амон. И после возвращения Урии на фронт, Йоав отправил его в то место, где находились воины неприятеля.

    Мальбим пишет, что Йоав не успел прочесть письмо Давида, переданное ему Урией, и отправил его в самое горячее место из-за того, что Урия был одним из лучших воинов армии Давида. А самое горячее место было там, где воины неприятеля время от времени совершали вылазки и могли нанести ощутимый урон осаждавшей город армии. Именно поэтому Йоав решил укрепить это место самыми лучшими своими воинами.

17. И вышли люди города, и сразились с Йоавом, и пали из народа, из рабов Давида, и умер также Урия Хеттянин.

    Здесь говорится о том, что защитники Рабат Бней Амона совершили очередную вылазку, сразились с воинами осаждавшей армии под стенами города и нанесли ей потери. Причем в этом сражении пали как воины ополчения («пали из народа»), так и воины регулярной армии («из рабов Давида» - см. комментарий к предложению №1).

    Из того, что будет сказано ниже (см. предложения №23-24) выяснится, что воины Давида начали одолевать совершивших вылазку защитников Рабат Бней Амона, и те, преследуемые противником, начали отступать к городским стенам. Но когда воины Давида оказались под стенами города, их начали осыпать стрелами находившиеся на стенах лучники, в результате чего многие из воинов Давида, включая Урию, погибли.

18. И послал Йоав, и рассказал Давиду про все военные дела.

    Йоав послал к Давиду гонца, с которым передал рапорт о том, как развиваются события на фронте, о моральном и физическом состоянии армии и т.д.

19. И приказал он посланнику, говоря: «Как закончишь ты про все военные дела говорить царю,

20. И будет, если поднимется гнев царский, и скажет он тебе: «Почему подступили вы к городу сражаться?! Ведь знали вы, что будут стрелять со стены!

    Среди прочего, посланник Йоава должен был рассказать Давиду о той стычке под стенами Рабат Бней Амона, в которой погибли многие из воинов его армии, и Йоав понимал, что этот рассказ Давиду очень не понравится. Давид был старым и опытным офицером, победившим во множестве сражений, и он досконально владел воинским искусством. Давид, в частности, знал, что осаждающая город армия должна занимать позиции, которые находятся вне досягаемости оружия защитников города, включающего как луки, так и более тяжелое крепостное вооружение. Вся территория вокруг города, начиная от его стен и до расстояния от них в полтора километра, простреливается с городских стен и поэтому является пространством уничтожения. Поэтому, услыхав о том, что его воины были разбиты под стенами Рабат Бней Амона в результате стрельбы с городских стен, Давид должен был сильно разозлиться, так как это могло произойти только в результате грубой ошибки командования.

21. Кто побил Авимелеха, сына Йерубешета?! Ведь женщина бросила на него обломок верхнего жернова со стены, и умер он в Тевеце! Зачем подступили вы к стене?!», и скажешь ты: «Также раб твой, Урия Хеттянин, умер»».

    Если опасно приближаться к городским стенам на близкое расстояние, то гораздо более опасно приближаться к этим стенам вплотную, так как тогда с городских стен в неприятеля полетят не только стрелы, но и камни, польется кипящее масло и т.д., причем все эти вещи будут кидать и лить не только защитники города, но и его защитницы. Таким образом, даже самая слабая из женщин может с легкостью погубить самого сильного воина, который стоит возле городской стены. Именно так пострадал Авимелех, сын Гидеона, в ходе попытки захвата города Тевеца, о чем рассказывается в Книге Судей (9, 50-54). По всей видимости, Давид, во время всяческих проводимых им инструктажей, часто рассказывал про то, что произошло с Авимелехом, и Йоав предполагал, что точно так же Давид поступит и на сей раз.

    Как рассказывается в Книге Судей (глава 9), Авимелех был одним из сыновей Гидеона, причем матерью его была не законная жена Гидеона, а его проживавшая в Шхеме наложница. После смерти Гидеона Авимелех пожелал стать царем, и чтобы расчистить себе путь к престолу, он поубивал всех остальных сыновей Гидеона, за исключением одного, всего 69 своих братьев. Авимелеху удалось процарствовать три года, после чего жители Шхема и окрестных городов подняли против него восстание, которое он, будучи очень жестоким правителем, стал топить в крови. Авимелеху это удавалось вплоть до того момента, когда он попытался захватить город Тевец. Город уже был практически весь в его руках, за исключением цитадели, в которой забаррикадировались оставшиеся в живых горожане. Потеряв бдительность, Авимелех приблизился к воротам в цитадель, чтобы поджечь их, как он поступал и ранее, но одна из горожанок с крыши цитадели бросила ему в голову  обломок верхнего жернова, смертельно его ранив. Подробнее об этих событиях, а также о местонахождении Тевеца – см. главу 9 Книги Судей.

    Следует заметить, что в Книге Судей отец Авимелеха называется либо Гидеон, либо Йерубааль, здесь же, и только здесь, он назван Йерубешет. О причине этого – см. комментарий к главе 2, предложению №8.

    Несмотря на вышесказанное, иногда подойти к городской стене необходимо, невзирая на связанные с этим опасности, в частности, это необходимо сделать при штурме стен осажденного города. Но посланный к Давиду человек о штурме не должен был говорить ни слова, поэтому Давид должен был спросить его: «Зачем (т.е. по какой причине) подступили вы к стене?!».

    Комментаторы пишут о том, что на самом деле Йоав послал к Давиду гонца с вестью о том, что Урия погиб в соответствии с велением Давида. Но вместе с этим, ему нужно было сделать так, чтобы гонец передал это известие, не имея представления об истинной сути сказанного. Поэтому от него требовалось рассказать Давиду об ощутимых потерях, которые понесло его войско в результате неосторожного приближения к стенам Рабат Бней Амона. Опытный воин Давид обязательно должен был разозлиться, услыхав, что его воины попались в такую детскую ловушку, на что гонец должен был ответить, что и Урия погиб в этом инциденте. С точки зрения гонца, этим он должен был успокоить Давида, сказав ему, что в понесенных потерях следует винить не Йоава, а Урию, который, сам являясь очень опытным воином, в азарте погони за неприятелем допустил неосторожность и погиб вместе с ведомыми им воинами. И Давид действительно после этих слов должен был успокоиться, но не из-за этого, а из-за того, что Урия умер согласно его велению.

22. И пошел посланник этот, и пришел, и рассказал Давиду все, с чем послал его Йоав.

    Посланник Йоава явился к Давиду и рассказал ему обо всех фронтовых событиях, но, по мнению Мальбима, рассказал их так, что Давид не рассердился.

23. И сказал посланник этот Давиду: «Как усилились на нас люди эти, и вышли они к нам в поле, и стали мы на них до входа в ворота.

    Книга Шмуэля пропускает рассказ гонца о событиях, не связанных с гибелью Урии, и сразу же переходит к главной теме. Итак, посланный Йоавом гонец рассказал Давиду о том, что защитники Рабат Бней Амона собрались с силами и предприняли вылазку против осаждавшей город армии, но в ходе состоявшегося вне стен города боя потерпели поражение и побежали обратно в город. Сражавшиеся с ними воины Давида начали преследование противника, которое продолжалось вплоть до входа в городские ворота. Мальбим пишет, что посланник Йоава здесь объясняет, что еврейские воины слишком сильно приблизились к стенам Рабат Бней Амона в пылу преследования побежавшего врага, а по мнению «Даат Микра», он здесь говорит о том, что воины Давида намеревались ворваться в Рабат Бней Амон через городские ворота, открытые для того, чтобы впустить обратно совершавших вылазку защитников этого города.

24. И стреляли стреляющие в рабов твоих со стены, и умерли из рабов царских, и также раб твой Урия Хеттянин умер.

    Здесь посланник Йоава говорит о том, что, достигнув городских ворот, воины Давида попали под град стрел, которыми осыпали их со стен защитники города. В результате этого обстрела войско Давида понесло потери, в частности, погиб Урия Хеттянин, который командовал преследовавшим врага отрядом.

    Таким образом, посланник Йоава решил не пробуждать гнев Давида, и рассказал ему обо всем так, чтобы тот не нервничал. В связи с этим комментаторы говорят о том, что, возможно, и сам Йоав не думал, что Давид начнет гневаться, и дал посланнику указания так, как они приведены выше, лишь для того, чтобы тот рассказал Давиду о смерти Урии без того, чтобы что-либо заподозрить.

25. И сказал Давид посланнику этому: «Так скажи Йоаву: «Да не будет злым в глазах твоих дело это, ибо так и так будет есть меч, укрепи войну твою за город этот и разрушь его», и укрепи ты его».

    Давид передал Йоаву через посланника, чтобы тот не сильно огорчался из-за того, что случилось, так как «так и так будет есть меч». По мнению большинства комментаторов, эти слова означают «на войне, как на войне», то есть, здесь Давид говорит о том, что войны без жертв не бывает. Мальбим дает этим словам другое объяснение и пишет, что Давид здесь говорит о том, что приближение воинов к городской стене нельзя считать злым делом, так как, если к стене не приближаться, то осада затянется на очень продолжительное время. В течение всего этого времени защитники города будут предпринимать внезапные вылазки, нанося потери осадившей город армии, то есть, потерь нельзя будет избежать в любом случае, и именно это Давид выражает словами «так и так будет есть меч». Но если время от времени Йоав будет приближаться к городским стенам и, несмотря на связанные с этим потери, будет пытаться взять город штурмом, однажды у него это получится. При этом понесенные его войском потери окажутся гораздо меньшими, чем в том случае, если он будет держать свои войска в отдалении, пытаясь взять город измором.

    Передав Йоаву, чтобы тот не расстраивался, Давид велит ему не ослаблять оказываемого на Рабат Бней Амон давления, а по мнению Мальбима – не прекращать попыток штурма, до тех пор, пока он его не захватит и не разрушит его стены.

    Слова, сказанные Давидом в заключительной части нашего предложения, по мнению большинства комментаторов, обращены не к Йоаву, а к его посланнику: Давид велел ему укрепить Йоава, передав ему, что Давид полностью удовлетворен его деятельностью и ожидает от него, чтобы он продолжал ее так же хорошо, как до этого. Вместе с этим, «Даат Микра» приводит мнение Абарбанэля, согласно которому заключительные слова нашего предложения тоже обращены к Йоаву и относятся к Рабат Бней Амону после его завоевания. Абарбанэль считает, что Давид здесь говорит о том, что Йоав должен завоевать Рабат Бней Амон, разрушив его стены, но после этого снова восстановить («укрепить») их, чтобы превратить этот город в крепость Давида и его форпост в царстве Амона.

26. И услыхала жена Урии, что умер Урия, муж ее, и оплакала она мужа ее.

    Несмотря на то, что по закону Бат-Шева была разведена с Урией, она оплакала его и положенное время находилась в трауре.

27. И прошел траур, и послал Давид, и забрал ее в дом его, и стала она ему женой, и родила она ему сына, и было злым дело это, которое сделал Давид, в глазах Господа.

    По еврейским законам, траур по умершему родственнику делится на три этапа: первые семь дней, первый месяц и первый год. Здесь идет речь об окончании первого этапа траура, то есть, Давид забрал Бат-Шеву к себе во дворец через семь дней после смерти Урии. Это не говорит о том, что Давид был черствым и жестоким человеком. У него просто не было другого выбора, так как Бат-Шева была беременна, и Давиду надо было срочно на ней жениться, чтобы создать впечатление того, что она забеременела уже после того как стала его женой. Более того, со стороны все выглядело так, как будто царь Давид взял в жены вдову павшего в битве героя.

    В заключительной части нашего предложения сказано, что, несмотря на то, что в глазах окружающих Давид сделал доброе дело, в глазах Бога оно было злым, так как от Бога, в отличие от людей, ничего скрыть невозможно.

У Вас недостаточно прав для комментирования.