ТАНАХ на русском языке с комментариями

И согрешил Моав против Израиля после смерти Ахава.

Моав был царством, занимавшим земли, лежащие к востоку от южной части Мертвого моря, и в настоящее время расположенные на территории королевства Иордании. На юге Моав достигал ручья Заред, южнее которого начиналась территория царства Эдома, а на севере его земли ограничивались ручьем Арнон, к северу от которого находилась территория Израиля, а именно, надел колена Реувена:

Моав находился под властью еврейских царей еще со времен завоевавшего его Давида (см. Вторую Книгу Шмуэля 8, 2), но правили им не назначенные евреями наместники, а цари, принадлежавшие с местной царской династии, которые находились в вассальных отношениях с еврейскими царями. Такое положение сохранялось со времен Давида вплоть до правления Ахазьяху, сына Ахава, но затем, как здесь сказано, очередной царь Моава поднял против него восстание. Как выяснится ниже (см. главу 3, предложение №4), этого царя звали Мейша, и его мятеж против Ахазьяху выразился в том, что он отказался выплачивать Израилю ежегодную дань в виде продукции животноводства. Из того, что сказано во Второй Книге Хроник (глава 20) следует, что Мейша также совершил попытку набега на земли, принадлежавшие царству Йехуды, но больше всего информации о происходивших тогда событиях, находится в надписи, покрывающей стелу Мейши, которая в настоящее время находится в Лувре:

Эта стела была найдена в 19 веке в городе Дивон на территории современной Иордании, и она представляет собой базальтовый монолит размерами в 124 х 71см (в целях обогащения разбитый арабами на множество фрагментов). На этой стеле находится 34 строки надписи, в которых царь Моава Мейша восхваляет своего бога Кмоша за то, что тот даровал ему победу над поработившими Моав евреями. В частности, там рассказывается о том, что Мейша вторгся в пределы находившихся к северу от него земель Израиля, принадлежавших коленам Реувена и Гада, завоевал находившиеся там города, принес в жертву Кмошу их жителей, и посвятил ему взятые там трофеи. Мейша в своей стеле пишет о том, что он отстроил и укрепил завоеванный им город Бааль Маон. Жителей завоеванного им города Атарот, населенного представителями колена Гада, он принес в жертву Кмошу, после чего заселил Атарот своими подданными. Такая же судьба постигла город Нево и его 7,000 жителей. Кроме этого, там сказано, что Мейша завоевал города Яхац, в котором находилась резиденция царей Израиля, Дивон, Ароэр, Кирьятаим, Бецер и Бейт Дивлатаим. Попросту говоря, Мейша не только поднял восстание против Израиля, отказавшись выплачивать ему дань, но и оккупировал большую часть земель Израиля, находившихся к востоку от Иордана.

Первая Книга Царей заканчивается рассказом о том, что царь Израиля Ахазьяху был точно таким же грешником, как его родители, царь Ахав и царица Изевель. Но так как он успел процарствовать лишь два неполных года (см. Первую Книгу Царей 22, 52), получается, что отношение Бога к Ахазьяху не характеризовалось тем долготерпением, которое отличало Его отношение к Ахаву. Ральбаг объясняет это тем, что на протяжении своего царствования Ахав неоднократно был свидетелем всемогущества Бога, и в конце концов покорился Ему, после чего Бог отложил приговор, вынесенный Им Ахаву (см. Первую Книгу Царей 21, 27-29). Все это Ахазьяху должен был принять к сведению, но он этого не сделал, проявив себя грешником, упорствующем в своем грехе, за что последовало немедленное наказание в виде восстания, поднятого против него царем Моава.

Если восстание Мейши против Ахазьяху было ему наказанием, то за что были наказаны жители завоеванных царем Моава городов, которые были перебиты и принесены в жертву Кмошу? По мнению «Даат Микра», они были наказаны за то, что не протестовали против того, что Ахазьяху занимался идолопоклонством, и не сопротивлялись, когда он заставлял их делать то же самое.

Завоевание указанных в стеле Мейши городов требует определенного времени, и возникает вопрос, почему Ахазьяху все это время сидел, сложа руки, и не воспрепятствовал Мейше производить все его завоевания? По всей видимости, Ахазьяху не мог это сделать по причине своей болезни, о которой будет рассказано в следующем предложении.

Следует заметить, что, при восшествии на престол, цари Моава приносили клятву верности царям Израиля, и поэтому восстание Мейши против Ахазьяху обозначено здесь словом «согрешил», что означает «совершил грех клятвопреступления».

И упал Ахазья через решетку в мансарде своей, которая в Шомроне, и захворал, и послал он посланников, и сказал им: «Идите, спросите Бааль Звува, бога Экрона, буду жить ли я от болезни этой».

Ахазья – это укороченное имя Ахазьяху, и здесь рассказывается о том, что вскоре после своего восшествия на престол он стал жертвой несчастного случая. Этот несчастный случай произошел с ним в мансарде, то есть на втором этаже его царского дворца, находившегося в Шомроне. Как рассказывалось в Первой Книге Царей (22, 39), этот дворец был построен Ахавом и получил название Дом Слоновой Кости из-за широкого использования этого материала для облицовки стен этого дворца и находившейся в нем мебели.

Относительно того, что именно произошло с Ахазьяху в мансарде, мнения комментаторов расходятся, главным образом, из-за различного понимания того, что здесь названо решеткой. Большинство комментаторов считает, что в нашем предложении говорится о вентиляционном отверстии между первым и вторым этажами дворца Ахазьяху, которое было забрано деревянной или металлической решеткой. Эта решетка не выдержала веса наступившего на нее Ахазьяху, в результате чего он провалился через вентиляционное отверстие со второго этажа своего дворца на первый, и при этом сильно разбился. Другие комментаторы считают, что здесь идет речь либо о перилах лестницы, которая вела на второй этаж дворца Ахазьяху, либо об ограждении балкона, находившегося на втором этаже его дворца. Эти перила или ограждение балкона были сделаны в виде решетки, и они сломались под весом опершегося на них Ахазьяху, в результате чего он рухнул вниз и сильно расшибся. Третьи комментаторы понимают присутствующее в оригинальном тексте слово «беад» (בעד) не как «через», а как «на», и в таком случае получается, что Ахазьяху каким-то образом упал со второго этажа своего дворца на находившуюся внизу решетку, поломав себе об нее все кости.

Мальбим пишет, что произошедший с Ахазьяху несчастный случай явился ему еще одним наказанием за его прегрешения, после чего он должен был задуматься о своем поведении и сделать надлежащие выводы, так как он очень сильно разбился не где-нибудь, а у себя дома. Но, как сказано в продолжение нашего предложения, Ахазьяху никаких выводов из этого не сделал, остался рьяным идолопоклонником, и послал своих людей к служителям идола, которого звали Бааль Звув, так как местный Бааль, капище которого находилось в Шомроне, на заданные ему вопросы ничего не ответил.

Слово «звув» (זבוב) на иврите означает «муха», и Бааль Звув мог получить свое имя из-за того, что для служения ему использовались мухи. Либо его приверженцы верили, что он способен прогонять мух, которые уже тогда считались переносчицами различных заболеваний, и в таком случае Бааль Звув был богом медицины, что объясняет причину, по которой Ахазьяху послал своих людей именно к нему. Мальбим считает, что мухи в те времена считались символом смерти, и служители Бааль Звува умели предсказывать, умрет ли определенный человек, или останется жить.

Капище Бааль Звува находилось, как здесь сказано, в Экроне, самом северном княжеском городе народа плиштим, находившемся на границе между конфедерацией плиштим и еврейским государством. В настоящее время этот город представляет собой курган Тель Микне (31°46'42.76"N, 34°51'0.83"E), и находится в 3.5км. к юго-западу от религиозного поселка Яд Биньямин:

Расстояние между Экроном и Шомроном составляет более 63км., но Ахазьяху послал туда своих людей для того, чтобы они узнали у служителей Бааль Звува, выживет ли Ахазьяху после полученных им травм.

И посланник Господа говорил с Элией тишбейцем: «Вставай, поднимайся навстречу посланникам царя Шомрона, и говори им: «Из-за того, что нет Бога в Израиле, вы идете спрашивать Бааль Звува, бога Экрона?!

Предлог «и», начинающий наше предложение указывает на одновременность описанных здесь событий с теми событиями, которые были описаны выше. Иными словами, посланник Бога обратился к Элияху в тот самый момент, когда Ахазьяху посылал своих людей в Экрон к Бааль Звуву.

Элия – это укороченное имя Элияху, и он здесь назван тишбейцем из-за того, что являлся выходцем из города Тошев или Тешев, находившегося в Гиладе, географическом районе, расположенном к востоку от Иордана. Подробней об этом – см. комментарий к Первой Книге Царей (17, 1).

Из того, что ангел велел Элияху подняться навстречу посланникам Ахазьяху, следует, что в то время Элияху пребывал в местности, располагавшейся ниже над уровнем моря, чем столица Израиля Шомрон.

Следует заметить, что речь, которую Элияху должен был сказать посланникам Ахазьяху, не начинается со слов «Так сказал Господь…», которыми обычно начинались пророчества. На этом основании Мальбим пишет, что пророчество Элияху будет приведено в следующем предложении, а приведенный здесь риторический вопрос Элияху задал посланникам Ахазьяху от своего имени. В целях краткости изложения, автор Книги Царей скомпоновал в одно целое слова, которые ангел Бога велел Элияху передать посланникам Ахазьяху, и то, что он им сказал в действительности, в результате чего создается впечатление, что приведенный здесь вопрос тоже был частью пророчества, но на самом деле это не так.

В соответствии с простым пониманием текста, Элияху спросил посланников Ахазьяху: «Разве у евреев нет своего Бога, что вы отправились спрашивать богов других народов о том, что вас интересует?». Вместе с этим, следует помнить о том, что в описываемый здесь исторический период задавать Богу вопросы было принято через пророка. В соответствии с этим, Элияху спрашивает посланников Ахазьяху: «Разве нет пророков Бога в Израиле, что вы отправились задавать вопросы к пророкам других богов?».

Следует заметить, что Элияху делает выговор людям, которые всего лишь исполняют веление своего царя. Это говорит о том, что, согласившись выполнить это веление Ахазьяху, его слуги стали соучастниками греха идолопоклонства, и они должны были отказаться от выполнения этого поручения, но не сделали этого.

И поэтому так сказал Господь: «Ложе, на которое поднялся ты там, не спустишься ты с него, ибо смертью умрешь ты!»», и пошел Элия.

Слово, открывающее наше предложение, в оригинальном тексте звучит как «велахен» (ולכן), что обычно переводится как «и поэтому». Вместе с этим, по мнению «Даат Микра», здесь его следует понимать как два слова: «вело хен» (ולא כן), что означает «и не так», и в таком же значении это слово присутствовало в словах Михаяху, сына Имлы, сказанных им Ахаву (см. Первую Книгу Царей 22, 19). Таким образом, начало нашего предложения является продолжением того, что было сказано в конце предыдущего предложения: Ахазьяху направил своих людей с вопросом к Бааль Звуву, как будто у евреев нет Бога, а это не так. Вместе с этим, следует также принимать во внимание и прямое значение слова «велахен» (в противном случае оно было бы записано как «вело хен»), и поэтому начало нашего предложения следует понимать как «А это не так, и поэтому так сказал Господь…».

Далее Элияху велит людям Ахазьяху возвращаться к своему повелителю и передать ему приведенное здесь пророчество. Следует заметить, что в нашем предложении об этом велении Элияху не сказано ни слова, но о нем расскажут Ахазьяху его люди после своего возвращения в Шомрон (см. предложение №6).

Пророчество, которое люди Ахазьяху должны ему передать, гласит, что так как, став жертвой несчастного случая, он предпочел обратиться за помощью к идолу, а не к Богу, как будто Его вовсе не существует, он подписал себе смертный приговор. Царское ложе в те времена находилось на возвышении, поэтому царь, прежде чем лечь на него, поднимался, а после отдыха спускался с него. Слово «там» указывает на место, где находится ложе Ахазьяху, то есть на его опочивальню. Таким образом, Элияху в своем пророчестве говорит о том, что Ахазьяху умрет на том самом ложе, на которое он взошел, чтобы оправиться от своей болезни. По мнению «Кли Якар», Элияху велит передать Ахазьяху, что на свое ложе он поднялся сам, но с него он уже не сойдет, а его спустят, так как мертвые сами не ходят.

Как сказано в конце нашего предложения, после этих слов Элияху расстался с людьми Ахазьяху и пошел по своим делам.

И вернулись они к нему, и сказал он им: «Что это вернулись вы?!».

После того как люди, посланные к Бааль Звуву, услышали то, что сказал им Элияху, они вернулись в Шомрон к Ахазьяху, так и не дойдя до Экрона. Следует заметить, что они были так ошарашены услышанным, что даже не спросили имя говорившего с ними пророка, как выяснится из того, что будет описано ниже.

По всей видимости, эти люди вернулись в Шомрон очень быстро, из чего Ахазьяху сделал вывод, что до Экрона они не добрались, поэтому он спросил их, почему они вернулись, не выполнив данного им поручения.

И сказали они ему: «Муж поднялся навстречу нам, и сказал он нам: «Идите, возвращайтесь к царю, который послал вас, и говорите ему: «Так сказал Господь: «Из-за того, что нет Бога в Израиле, ты посылаешь спрашивать Бааль Звува, бога Экрона?! Поэтому ложе, на которое поднялся ты там, не спустишься ты с него, ибо смертью умрешь ты!»»»».

Слово «муж» в ТАНАХе обычно указывает на важного и влиятельного человека, и посланники Ахазьяху, используя это слово, говорят Ахазьяху о том, что по дороге в Экрон им встретился «муж», а не обычный человек.

Далее посланники Ахазьяху объясняют свое быстрое возвращение тем, что встреченный ими человек велел им возвращаться обратно и пересказать царю пророчество, полученное им от Бога. Затем они близко к тексту пересказывают то, что сказал им Элияху, делая при этом два примечательных изменения услышанного. Во-первых, они ставят слова «Так сказал Господь…» перед заданным Элияху риторическим вопросом, в то время как Элияху произнес их после того как задал этот вопрос. Во-вторых, в заданном Элияху вопросе присутствует фраза «вы идете спрашивать Бааль Звува», но они изменяют ее на фразу «ты посылаешь спрашивать Бааль Звува». Мальбим объясняет эти изменения тем, что посланники Ахазьяху не хотели говорить ему о том, что встреченный ими пророк сделал им выговор за то, что они исполняли веление своего царя. Поэтому они представили все так, как будто и услышанный ими выговор был частью пророчества, касавшегося не их, а пославшего их царя. Для этого они переставили фразу «Так сказал Господь…» в начало слов Элияху, а также изменили вышеприведенную фразу таким образом, чтобы из нее следовало, что Ахазьяху был приговорен Богом к смерти из-за того, что послал своих людей спрашивать Бааль Звува, а не еврейского Бога. Такая интерпретация слов Элияху обеляла не выполнивших царское поручение посланников, так как в соответствии с ней они вернулись для того, чтобы сообщить своему царю, что их поход к Бааль Звуву в Экрон смертельно опасен не для них, а для самого Ахазьяху.

И говорил он им: «Каков закон мужа этого, который поднялся навстречу вам, и говорил вам слова эти?».

Комментаторы объясняют слово «закон» как «обычай», и говорят о том, что Ахазьяху спросил своих посланников, как выглядел встреченный ими человек и во что он был одет.

Какая была для Ахазьяху разница, как выглядел встреченный его людьми пророк, и какая на нем была одежда? Мальбим пишет, что Ахазьяху очень удивился, почему встреченный его посланниками пророк не явился к нему, ведь переданное им пророчество касалось лично Ахазьяху, а такие пророчества пророки обязаны передавать лично тому, кому они предназначены. Поэтому он рассудил, что встреченный его людьми человек либо не был настоящим пророком, либо был слишком бедно одет для того, чтобы появляться в царском дворце в своей одежде. Если из его описания выяснится, что он был настоящим пророком и был хорошо одет, то это будет означать, что этот пророк нарушил данные ему Богом указания, а также унизил царскую честь, посчитав личную встречу с Ахазьяху ниже своего достоинства. В таком случае его нужно будет предать смертной казни за оскорбление царя, на что указывает слово «закон», которое здесь использует Ахазьяху.

И сказали они ему: «Муж волосатый, и пояс кожаный подпоясан на чреслах его», и сказал он: «Элия тишбеец он».

Относительно волосатости Элияху есть несколько мнений. Большинство комментаторов считает, что Элияху не стриг волосы, и его голова была увенчана гривой волос. В таком случае, он выглядел как назир, то есть человек, посвятивший свою жизнь (или ее определенный период) Богу. Один из запретов, касавшихся такого человека, был запрет стричь волосы (см. Бамидбар 6, 5). По мнению других комментаторов, это означает, что он был одет в меховую накидку, которая в те времена была одеждой пророков.

Кроме этого, посланники Ахазьяху говорят о том, что встреченный ими человек был подпоясан кожаным поясом. Следует заметить, что «пояс» в оригинальном тексте обозначен словом «эзор» (אזור), а не «хагор» (חגור), как обычно. Часть комментаторов считает, что пояс типа «эзор» был гораздо шире, чем пояс типа «хагор», а другие комментаторы говорят о том, что в нашем предложении вообще говорится не о поясе. Они считают, что «эзор» – это не пояс, а короткое одеяние вроде юбки, верхняя часть которого закрепляется поясом на бедрах. В древности такое одеяние, сделанное из кожи, обычно использовалось воинами для защиты нижних конечностей.

Почему для описания Элияху посланники Ахазьяху использовали именно эти детали? По мнению Мальбима, они хотели отвести от Элияху опасность быть приговоренным к смертной казни за оскорбление царского достоинства. Поэтому они сообщили царю о том, что встреченный ими человек весь зарос волосами и был подпоясан кожаным ремнем, так что не мог явиться в царский дворец в таком виде.

В любом случае, Ахазьяху на основании приведенного здесь описания понял, что его посланники встретились с Элияху. Мальбим пишет, что Ахазьяху знал о том, что Элияху достаточно дерзок для того, чтобы встретиться с царем в любом виде, что он неоднократно демонстрировал во времена правления отца Ахазьяху Ахава. Поэтому он рассудил, что Элияху уклонился от личной с ним встречи из-за ненависти, испытываемой им в отношении всего семейства Ахава.

И послал он к нему вельможу пятидесяти и пятьдесят его, и поднялся он к нему, и вот, сидит он на вершине горы, и говорил он ему: «Муж Бога! Царь говорил: «Спускайся!»».

По мнению большинства комментаторов, «вельможа пятидесяти» – это офицер, под командованием которого находились пятьдесят воинов, и в таком случае, здесь говорится о том, что Ахазьяху послал на поиски Элияху подразделение, состоявшее из пятидесяти воинов во главе со своим офицером. Офицер получил от Ахазьяху приказ найти Элияху и доставить его в царский дворец, а если он откажется идти по своей воле, то привести его силой. Ральбаг считает, что здесь говорится не об офицере, а о довольно важном вельможе, перед которым бежали пятьдесят человек, и в таком случае они должны были не конвоировать Элияху в Шомрон для встречи с Ахазьяху, а служить ему почетным эскортом. Вместе с этим, и по мнению Ральбага, эти люди получили приказание доставить Элияху в Шомрон силой, если он откажется следовать туда по своей воле.

Посланный Ахазьяху офицер (или вельможа, по мнению Ральбага) назвал Элияху «муж Бога», что является синонимом слов «пророк Бога», но, по мнению «Даат Микра», в этих его словах сквозила насмешка. Затем он передал Элияху царское приказание: «Спускайся!», и Элияху понял, что если он откажется это сделать, явившиеся к нему люди схватят его и доставят к Ахазьяху силой.

Мальбим обращает внимание на то, что посланный Ахазьяху офицер использует слова «Царь говорил…», что указывает на произнесенную Ахазьяху длинную речь, а не на короткий приказ «Спускайся!». Если бы Ахазьяху сказал именно то, что передал Элияху посланный им офицер, он должен был бы сказать: «Царь сказал: «Спускайся!»». Из этого Мальбим делает вывод о том, что посланный Ахазьяху офицер сказал Элияху о том, что царь говорил с ним относительно Элияху и велел доставить его в Шомрон, а затем отдал ему свой, а не царский, приказ: «Спускайся!». Вне всякого сомнения, такое обращение с пророком было со стороны офицера большой наглостью, что печально отразилось как на его судьбе, так и на судьбе всего его подразделения, о чем будет рассказано ниже.

И ответил Элияху, и говорил он вельможе пятидесяти: «И если муж Бога я, спустится огонь с Небес и съест тебя и пятьдесят твоих!», и спустился огонь с небес, и съел его и пятьдесят его.

Грамматическая конструкция «И ответил…, и говорил…» указывает на то, что приведенные здесь слова Элияху сказал громко, чтобы их услышал не только офицер, к которому они были обращены, но и воины его подразделения. Очень похожая грамматическая конструкция «и ответишь ты, и скажешь ты» встречается в Торе (Дварим 26, 5), и там Раши, объясняя ее значение, пишет, что она указывает на то, что приведенные за ней слова следует говорить громким голосом. Мальбим пишет, что к Элияху подошел лишь офицер, а воины его подразделения выстроились в некотором отдалении, поэтому здесь сказано, что Элияху отвечал лишь офицеру, но так, чтобы его ответ услышали и воины.

Слово «если», которым Элияху начинает свою речь, по мнению «Даат Микра», является укороченной формулировкой клятвы, то есть Элияху клянется офицеру в том, что сейчас он и его воины будут сожжены сошедшим с Небес огнем. Мальбим понимает значение этого слова иначе. По его мнению, Элияху говорит пришедшему его арестовывать офицеру: «Если я – муж Бога, то как ты посмел мне приказывать?! Из-за этого ты и твои люди будете сожжены сошедшим с Небес огнем!».

«Даат Микра» пишет, что слова Элияху «спустится огонь с Небес и съест тебя и пятьдесят твоих!» представляют собой обращенную к Богу молитву. В таком случае, возникает вопрос, зачем Элияху понадобилось сжигать офицера и 50 его подчиненных, которые всего лишь выполняли приказ их царя? По мнению Мальбима, это явилось им наказанием за проявленную по отношению к Элияху дерзость. Проблема с таким объяснением состоит в том, что дерзил Элияху лишь один офицер, а сожжены были и он, и его 50 подчиненных, которые Элияху не грубили. Абарбанэль пишет, что Элияху было известно о том, что Ахазьяху намеревается предать его смертной казни, поэтому сожжение пришедших его арестовывать людей являлось с его стороны самообороной. Кроме этого, сжигая этих людей сошедшим с Небес огнем, Элияху хотел показать им, что Землей правит Бог, а не Ахазьяху. Почему Элияху выбрал для них именно это наказание? В Первой Книге Царей (18, 36-39) рассказывалось о том, что на горе Кармель Элияху сумел спустить с Небес огонь, который сжег приготовленную им жертву, и Абарбанэль пишет, что сейчас он решил воспользоваться уже проверенным способом вызывания огня, а не изобретать какие-либо новые методы.

И повторил он, и послал к нему вельможу пятидесяти другого и пятьдесят его, и ответил он, и говорил ему: «Муж Бога! Так сказал царь: «Быстро спускайся!»».

Несмотря на то, что Ахазьяху стало известно о том, что случилось с посланным за Элияху воинским подразделением и со стоявшим в его главе офицером, он не изменил своего намерения арестовать Элияху, и послал за ним еще одного офицера и его подразделение численностью в 50 воинов.

В отличие от того, что было сказано в предложении №9 относительно первого офицера, здесь не говорится о том, что второй посланный к Элияху офицер поднялся к нему, и это означает, что он побоялся к нему приближаться, остановив свое подразделение у подножия горы, на вершине которой находился Элияху. Оттуда второй посланный офицер прокричал Элияху, что Ахазьяху приказал ему быстро спускаться. На это указывает грамматическая конструкция «и ответил…, и говорил…», как было сказано в комментарии к предыдущему предложению.

В отличие от первого офицера, второй офицер использует не глагол «говорил», а глагол «сказал», (см. комментарий к предложению №9), и Мальбим из этого делает вывод, что на сей раз он дословно передал Элияху царское веление: «Быстро спускайся!».

И ответил Элияху, и говорил им: «Если муж Бога я, спустится огонь с Небес и съест тебя и пятьдесят твоих!», и спустился огонь Бога с Небес, и съел его и пятьдесят его.

Для того чтобы его было слышно у подножия горы, где находился офицер и его воины, Элияху повысил голос и произнес приведенные здесь слова, и на сей раз он обращался ко всем присутствующим, а не только к офицеру. Он сообщил им о том, что сейчас они разделят участь первой посланной за Элияху группы, что сразу же после этого и случилось.

Второй посланный за Элияху офицер не дерзил ему, как первый, он всего лишь дословно передал ему царское веление немедленно спуститься с горы и проследовать в Шомрон. В связи с этим возникает вопрос: за что именно поплатился он и все его подразделение? Мальбим пишет, что второй офицер остановился у подножия горы, так как считал, что огневая мощь Элияху так далеко не распространяется. Но он не принял во внимание, что Элияху является пророком Бога, и если он считает, что Элияху не способен достать его огнем на большой дистанции, то это значит, что, по его мнению, на такой дистанции его не способен достать огнем и Бог. Это предположение оказалось в корне не верным, что было немедленно ему доказано сошедшим с Небес огнем со всеми вытекающими последствиями. Следует заметить, что на сей раз пришедшие за Элияху люди были поражены «огнем Бога», а не просто огнем, как в первый раз. Это говорит о том, что спустившийся с Небес огонь был в этот раз намного мощнее, чем в предыдущий, и был способен поразить врага на большой дистанции.

И повторил он, и послал вельможу пятидесяти третьего, и пятьдесят его, и поднялся, и пришел вельможа пятидесяти третий, и опустился на колени свои напротив Элияху, и взмолился к нему, и говорил он ему: «Муж Бога! Да будет дорога, пожалуйста, душа моя, и душа рабов твоих этих пятидесяти, в глазах твоих!

По всей видимости, Ахазьяху намеревался продолжать посылать за Элияху свои воинские подразделения до тех пор, пока тому не надоест их сжигать. Поэтому, получив известия о том, что второе посланное им подразделение разделило участь первого, он тут же послал за Элияху еще одно, третье подразделение из пятидесяти воинов под командованием еще одного офицера.

На сей раз, командир этого подразделения оставил своих солдат у подножия горы, на вершине которой находился Элияху, и поднялся к нему один, показывая, что он не явился его арестовывать. Поднявшись на гору, он встал на колени, как здесь сказано, «напротив Элияху», а не перед ним, что означает, что он встал на колени в почтительном от него отдалении. Этим явившийся к Элияху офицер выказал свое почтение к Элияху и свой страх перед ним. Затем он обратился к Элияху с приведенной здесь речью, в которой не содержалось требования немедленно спускаться с горы и следовать в Шомрон в сопровождении конвоя из пятидесяти воинов и командовавшего ими офицера. Он молил Элияху пощадить его жизнь и жизнь подчиненных ему воинов, и не уничтожать их, подобно тому, как он уничтожил огнем ранее посланные за ним воинские подразделения. При этом офицер назвал своих воинов рабами Элияху, тем самым признав его своим господином и господином своих воинов.

Вот, спустился огонь с Небес и съел двух вельмож пятидесяти первых, и пятидесяти их, и теперь да будет дорога душа моя в глазах твоих!».

Почему явившийся к Элияху офицер упоминает печальный конец двух посланных ранее воинских подразделений и их офицеров? По мнению Мальбима, здесь офицер говорит Элияху о том, что если он сжигал являвшихся к нему воинов и их офицеров для того, чтобы посеять страх в среде вооруженных сил Ахазьяху, то он этого уже добился. А если он сжигал их из-за их дерзости, то он не дерзит ему, а умоляет его.

В конце своих слов офицер опять просит Элияху пощадить его жизнь, то есть не убивать его, и Мальбим обращает внимание на то, что на сей раз он говорит лишь о своей душе, в отличие от того, что он говорил выше, где упоминал также души своих пятидесяти воинов. По мнению Мальбима, это объясняется тем, что здесь офицер имеет в виду совсем не то, что он имел в виду в предыдущем предложении. Там он просил Элияху не сжигать его и его воинов, а здесь он просит Элияху пойти вместе с ним в Шомрон, потому что если он этого не сделает, то Ахазьяху велит казнить этого офицера за то, что тот нарушил приказ и не доставил Элияху силой.

Следует заметить, что во всей своей речи офицер ни словом не упоминает причину, из-за которой он явился к Элияху, то есть то, что ему нужно доставить Элияху в Шомрон. По всей видимости, избегая упоминать об этом, офицер полагался на то, что Элияху уже известно, зачем к нему приходят посланные Ахазьяху офицеры со своими воинами, и предпочел лишний раз его не нервировать.

И говорил посланник Господа Элияху: «Спускайся с ним, не бойся его!», и встал он, и спустился с ним к царю.

Здесь рассказывается о том, что после того как третий офицер закончил говорить, к Элияху обратился ангел, который велел ему спуститься в Шомрон в сопровождении этого офицера и не бояться Ахазьяху. Радак и Мальбим пишут, что до этого Элияху опасался являться к Ахазьяху. Во-первых, из-за того, что он только что предсказал ему скорую смерть (см. предложения №4 и №6), и во-вторых, что там же присутствовала мать Ахазьяху Изевель, приговорившая Элияху к смерти после того как он расправился с любимыми ей пророками Бааля (см. Первую Книгу Царей 19, 1-2). Но после того как ему было велено отправляться в Шомрон посланником Бога, все его страхи исчезли, так как теперь он сам стал посланником Бога, которому ни Ахазьяху, ни его мать, не могли нанести ни малейшего вреда.

И говорил он ему: «Так сказал Господь: «За то, что послал ты посланников спрашивать Бааль Звува, бога Экрона! Из-за того, что нет Бога в Израиле, спрашивать слова Его?! Поэтому ложе, на которое поднялся ты там, не спустишься ты с него, ибо смертью умрешь ты!»».

Здесь повествование переходит к тому моменту, когда Элияху уже спустился в Шомрон и явился к Ахазьяху. Элияху в основном повторил ему пророчество, приведенное в предложениях №3-4, но расставил в нем акценты точно так же, как это сделали вернувшиеся посланники Ахазьяху (см. предложение №6). Подобно им, Элияху сказал, что Ахазьяху будет наказан за то, что послал своих людей спрашивать Бааль Звува, идола жителей Экрона, в то время как у народа Израиля есть свой Бог, и спрашивать следует Его. Послав своих людей к Бааль Звуву, Ахазьяху пренебрег Богом, за что полагается самое суровое наказание.

Следует заметить, что Элияху предпочел изменить порядок своих слов по сравнению со сказанным им в предложениях №3-4, и сначала говорит о том, что Ахазьяху понесет наказание за то, что послал своих людей в Экрон, а затем задает риторический вопрос об отсутствии в Израиле Бога, который ранее шел в начале. По мнению Мальбима, это было сделано Элияху преднамеренно. Если бы он задал этот вопрос сначала, Ахазьяху мог возразить, что ему прекрасно известно о присутствии Бога в Израиле, но он не знал, где находится Его пророк Элияху, и захочет ли тот отвечать на его вопросы. Поэтому он был вынужден послать своих людей в Экрон к Бааль Звуву, который находится там постоянно.

И умер он, как слово Господа, которое говорил Элияху, и стал царствовать Йехорам вместо него в год второй Йехорама, сына Йехошафата, царя Йехуды, ибо не было у него сына.

В начале нашего предложения рассказывается о том, что Ахазьяху не поправился, и умер от травм в полном соответствии с пророчеством Элияху. Следует заметить, что в отличие от других царей, здесь не сказано ни о том, что Ахазьяху «лег с отцами его», ни о том, что он был похоронен. Это указывает на то, что Ахазьяху был всего этого недостоин, и Бог стер его с лица земли, как будто его и не было.

Как здесь сказано, у Ахазьяху не было наследника, и после его смерти израильский трон занял его родной брат Йехорам, сын Ахава (см. главу 3, предложение №1). Следует заметить, что здесь описывается первый в еврейской истории случай, когда умершему царю наследует не его сын, а другой его родственник.

Утверждение о том, что царь Израиля Йехорам начал править своим государством во второй год правления Йехорама, царя Йехуды, является очень странным. В Первой Книге Царей (22, 42) говорилось о том, что Йехошафат царствовал над Йехудой в течение двадцати пяти лет, и там же (22, 52) говорилось о том, что Ахазьяху занял трон после гибели своего отца Ахава в семнадцатый год правления Йехошафата, а затем процарствовал всего лишь неполных два года. Это означает, что после его смерти Йехошафат должен был продолжать править Йехудой, по крайней мере, в течение еще пяти лет, а здесь говорится о том, что сменивший Ахазьяху Йехорам начал царствовать во второй год правления Йехорама, сына Йехошафата. Это говорит о том, что автор Книги Царей засчитывает семь лет правления Йехудой, прошедших после смерти Ахава, и Йехошафату, и его сыну Йехораму.

По мнению «Даат Микра», это объясняется тем, что пожилой Йехошафат, с целью избежать братоубийственной войны за трон после своей смерти, короновал своего старшего сына Йехорама за семь лет до того как умер. Вместе с этим, все эти семь лет он продолжал оказывать заметное влияние на внутреннюю и внешнюю политику Йехуды, в сущности, являясь соправителем Йехорама. Таким образом, в течение этих семи лет в Йехуде совместно правили два царя, Йехошафат и Йехорам, и поэтому автор Книги Царей засчитывает их им обоим.

Ральбаг, основываясь на довольно сложном анализе сказанного в различных местах Книги Царей и Книги Хроник, приходит к выводу о том, что после смерти Ахава породнившийся с израильской царской династией сын Йехошафата Йехорам стал оказывать заметное влияние на политику Израиля. Таким образом, два царя правили не в Йехуде, а в Израиле, и сначала это были Ахазьяху и Йехорам, сын Йехошафата, а затем Ахазьяху сменил его брат, которого тоже звали Йехорам.

Большинство классических комментаторов ТАНАХа объясняют вышеприведенную странность на основании сказанного в Тосефте (Сота 12, 2). Там говорится о том, что Йехошафат должен был погибнуть в том же самом сражении возле Рамот Гилада, в котором погиб Ахав (см. Первую Книгу Царей, главу 22), из-за того, что, согласившись участвовать в совместной с Ахавом военной кампании, он стал помощником злодея. Это почти произошло в ходе того сражения, когда Йехошафата окружили офицеры армии Арама, полагавшие, что перед ними находится Ахав, которого им было приказано уничтожить. Йехошафат, увидев приближение скорой смерти, взмолился к Богу с просьбой о помощи, и Бог даровал ему еще семь лет жизни, но после этого случая годы правления стали засчитываться не только ему, но и его сыну, как будто он погиб в сражении возле Рамот Гилада. Подробней об этом – см. Первую Книгу Царей (22, 30-33).

И остальные деяния Ахазьяху, которые сделал он, все они записаны в книге «Летопись царей Израиля».

В эти деяния Ахазьяху входит, в частности, его совместная с Йехошафатом попытка создать торговый флот, базировавшийся в Красном море (см. Первую Книгу Царей 22, 49-50).